– Чувствуйте себя, как дома, – мило улыбается преподаватель математики. – Только не трогайте ничего на столе! У меня тут свой порядок!

Ну, порядок так порядок… И вот ты сидишь с журналом на коленях, потому что весь стол просто завален тетрадями, дидактическими карточками. Это что, коробка чая? Действительно, как дома.

– И да, мел я покупаю свой, поэтому забираю его домой, – аккуратно складывая белые прямоугольники в яркую коробку, сообщает коллега. – Вам же он не понадобится?

Нет, что вы. Я же всего лишь русский преподаю, зачем нам мел? Можете и доску сразу же с собой прихватить: нам она все равно не нужна. Без мела особенно.

– После каждого урока вы должны проходить и проверять каждую парту. Я знаю классы, в которых вы работаете, они наверняка мне всю мебель изрисуют, – увещевала другой математик.

Только когда у меня у самого появился кабинет, я понял, что такое отношение учителей к «квартирантам» объясняется все тем же правилом «горячей картошки». В конце года отвечать за состояние кабинета будешь ты, а не те учителя, которые проводили свои занятия здесь. Твой кабинет – твои проблемы.

Но, протаскавшись целый год по чужим кабинетам и наслушавшись множество интереснейших историй о себе и своих учениках, я дал себе слово, что, когда уже в моем классе

в методический день будут работать другие педагоги, я не буду превращать их жизнь в ад. Наверное, именно поэтому однажды утром я нашел в кабинете сломанную первую парту, оторванная крышка которой была заботливо прислонена к стене, а в следующий раз уже мой шкаф оказался без дверцы. Виновных, естественно, найти не удалось. Все как в обычной жизни.

Но главное веселье, безусловно, начиналось тогда, когда каждое новое занятие необходимо было проводить в новом помещении. И на перемене, вместо того чтобы готовиться к уроку, ты, выпучив глаза, совсем как пятиклассник, прыгая через три ступеньки с двумя пачками тетрадей наперевес, бежал с четвертого этажа на первый. Зато после подобных тренировок отпадала необходимость в абонементе в фитнес-клуб.

Естественно, во время забега из пункта А в пункт Б необходимо было заглянуть в кабинет В, в котором располагалась моя полочка. На ней стоит остановиться поподробнее.

Когда директор во время собеседования сказала, что свободных кабинетов в школе нет, она успокоила меня тем, что все свои вещи я смогу спокойно расположить в кабинете английского языка. С преподавателем, якобы, уже все обсудили.

– У нее часов мало, поэтому и вещей не так много, – направив меня в соответствующий кабинет, подвела итог директриса.

Вещей, действительно, было немного, правда, мебели было еще меньше. Вытянутая тумбочка времен Второй мировой, покосившаяся полка над ней, коричневая доска, такого же цвета парты и стулья, два стенда – вот, собственно, и все богатство. Теперь стало понятно, почему мне досталась всего одна полка: предложить что-то еще кабинет был просто не в состоянии.

– Проживем, – подумал я, достав из сумки пару новеньких методичек и торжественно водрузив их на свою новую собственность. Хотя «новая», это, наверное, все-таки не то прилагательное, которое стоит употреблять при разговоре о мебели в деревенской школе.

Получив в библиотеке все необходимые в этом году учебники и переправив из дома большинство нужных словарей и пособий, я с нескрываемым удовольствием отметил, что все сошлось просто идеально. Все вещи поместились.

Только вот тогда я еще не знал, что вовсе не книги занимают львиную долю шкафов филолога. Тетради! Тетради были везде. Если Скрудж Макдак в заставке известного мультфильма девяностых плавал в золоте, то я вполне мог наполнить бассейн тетрадями. Маленький, но все же бассейн.

Что, по идее, должно храниться в кабинете у учителя русского языка? Рабочие тетради, тетради для контрольных работ, для развития речи, тетради на печатной основе. И это только один класс. А у меня их было три, и, соответственно, двенадцать пачек тетрадей. А вот чего у меня не было, так это кабинета, где всю эту макулатуру предстояло хранить. Полочка в кабинете английского, как вы отлично понимаете, при всем желании не могла вместить такие богатства. А жаль.

Осознав в начале сентября масштабы бедствия, я направился в учительскую, в надежде там найти угол для своих летописей. Увы, свободных углов не нашлось. Все шкафы были заняты такими же беспризорными учителями. Но, слава богу, в учительской стояло несколько парт, и одну из них я гордо провозгласил

своим кабинетом. Вот на нее все эти двенадцать пачек и приземлились.

Помощь пришла, откуда не ждали, мои горы тетрадей замечает преподавательница ИЗО и предлагает, о Боже, целый шкаф в своем кабинете. ШКАФ! Так что в моем распоряжении оказывается полочка, стол и шкаф. Живем!

Теперь нужно всего лишь после урока проверить каждую парту на наличие нежелательных рисунков, удостовериться в отсутствии меловых разводов на доске, мусора на полу (иначе интервью с пристрастием с учителем математики не избежать), схватить свои вещи и собранные тетради, закрыть кабинет на ключ, спуститься на второй этаж, в надежде, что кабинет ИЗО окажется открыт, поменять учебники и тетради, забежать в учительскую за новым ключом и бежать на первый этаж открывать кабинет истории, пока шестиклассники без меня не переубивали друг друга в коридоре.

– Павел Викторович, вы можете своих детей раньше запускать в кабинет? Они тут орут, как сумасшедшие, – ловит меня на подходе к классу учительница музыки, которая сегодня дежурит в коридоре.

Еще, конечно, было бы неплохо раздать и собрать тетради, записать тему урока на доске, включить компьютер и настроить проектор для презентации, положить на каждую парту карточку с дополнительными заданиями и еще… В общем, много чего хотелось бы успеть сделать за время перемены, но, с другой стороны, зачем нам даны сорок пять минут урока?..

Свой первый настоящий урок

я провел первого сентября. Пятый класс. Для них это тоже был дебют, но только в старшей школе.

Сразу же после торжественной линейки и классного часа 5-й «А» направился ко мне. В тот самый кабинет английского, с моей полочкой.

Не знаю, кто боялся больше: я их или они меня? Наверное, все-таки они.

– А это кабинет русского языка? – осторожно просунув голову, поинтересовалась девочка с двумя громадными бантами, которые почти полностью закрывали обзор другим любопытным лицам, которым очень хотелось узнать, что же им предстоит на первом настоящем уроке в старшей школе.